Клейтон мрачно нахмурился при этой смехотворной мысли, а потом с долгим, презрительным вздохом был вынужден признать правду перед самим собой. Он влюблен в Уитни. В тридцать четыре года, после бесчисленных женщин и бесконечных романов, он пал жертвой невыносимо дерзкой, ослепительно неотразимой девочки-женщины, которая не задумываясь вызывала его неудовольствие, издевалась над титулом и наотрез отказывалась подчиниться его власти. Ее улыбка согревала сердце Клейтона, а прикосновение зажигало огонь в крови, она могла пьянить, чаровать и бесить его, как ни одна женщина в мире. Он не мог представить себе будущего без нее.

Клейтон осознал наконец непреложную истину и теперь еще сильнее хотел поскорее увидеть Уитни, снова ощутить безоглядное счастье при виде девушки, держать ее в объятиях, слышать нежный голос, познать пьянящее наслаждение, прижимая к себе это стройное, роскошное тело.

Макрей остановил экипаж перед лавкой аптекаря и спустился, чтобы помочь поймать последних овец и сунуть их в поднятый наконец фургон. Не в силах больше выдерживать добровольное семичасовое заточение в душном экипаже, Клейтон тоже вышел и присоединился к зрителям, наблюдавшим, как мужчины гоняются за овцами. Улыбка коснулась его губ, когда пекарь, сделав отчаянный рывок, бросился на лохматую беглянку, промахнулся и сбил с ног другого добровольного помощника, уже успевшего схватить овцу.

— Весьма забавное зрелище, не находите? — осведомился мистер Олденберри, выходя из лавки и присоединяясь к зевакам. — Однако поистине волнующие события вы все-таки пропустили. — Аптекарь лукаво подмигнул и наградил Клейтона дружеским тычком под ребра. — Новости распространились по всему городу! Сразу две помолвки!

— Неужели? — равнодушно бросил Клейтон, по-прежнему не сводя глаз с фургона, который наконец оттащили на обочину.

— Да, представьте себе, — продолжал мистер Олденберри. — Однако вы не успеете поздравить обеих невест — они уехали в Лондон. — И понизив голос до сценического шепота, добавил: — Лично я думал, что девчонка Стоуна выберет вас, но она всю жизнь гонялась за Севарином и наконец его заполучила. Они обручены. И буквально на следующий день я слышу, что мисс Аштон объявила о помолвке с мистером Редферном. Удивительно, как все было спокойно, ничего не происходило, и вдруг…

Клейтон резко повернулся, и мистер Олденбери в ужасе застыл, натолкнувшись на убийственный Взгляд ледяных глаз.

— Что вы сказали? — почти неслышно, но от этого не менее зловеще осведомился Клейтон.

— Я… мисс Стоун и мисс Эштон обе обручились в ваше отсутствие.

— Вы либо лжете, либо ошибаетесь. Мистер Олденберри даже отступил — такое бешенство полыхнуло во взгляде герцога.

— Н-нет, вовсе н-нет. Спросите любого в городе, и все скажут вам, что это правда. Мисс Стоун и мисс Аштон обе уехали вчера утром и почти одновременно. Мистер Аштон сам сказал, что они собираются заказать себе приданое в лучших магазинах, — заверил он даже с каким-то отчаянием. — Мисс Стоун погостит у леди Арчибалд, а мисс Аштон — у дедушки с бабушкой.

Аптекарь явно стремился доказать, как хорошо осведомлен.

Клейтон, ничего не ответив, повернулся и направился к экипажу. Мистер Олденберри подошел к собравшимся, пытавшимся беззастенчиво подслушать его разговор с мистером Уэстлендом.

— Видели, как он взглянул на меня, когда я сказал, что мисс Аштон уехала в Лондон покупать приданое? — спросил он, азартно блестя глазами. — И подумать только, все это время я был уверен, что он ухаживает за девчонкой Мартина.

— Поместье Стоунов, — рявкнул Клейтон Мак-рею, впрыгивая в экипаж.

Лошади подлетели к крыльцу дома Уитни, и навстречу поспешно выбежал лакей.

— Где мисс Стоун? — осведомился Клейтон. Ледяной голос остановил на полпути руку слуги, уже потянувшегося к дверце кареты.

— В Лондоне, сэр, — ответил тот, отступая. Прежде, чем экипаж успел остановиться перед домом, который являлся временным жилищем Клейтона, он уже успел соскочить.

— Вели запрячь свежих коней, — бросил он изумленному кучеру, — и будь готов ехать в Лондон через десять минут.

Ярость кипела в душе герцога раскаленным свинцом, словно серной кислотой выжигая нежные чувства к Уитни. Подумать только, в то время, как он, одурманенный глупец, мчался к ней, она упорхнула в Лондон покупать приданое, за которое, напомнил он себе в новом приливе слепящей ярости, заплачено его деньгами.

— Будь проклята эта хитрая дрянь! — в бешенстве процедил он сквозь зубы, поспешно переодеваясь. Ничего, он получит специальное разрешение на брак, подписанное самим архиепископом, и тут же потащит ее к алтарю, если понадобится — за волосы.

Нет, черт возьми, никаких разрешений! Почему ОН обязан ее ждать? Нужно немедленно увезти девчонку в Шотландию и жениться там. Последствия скандала, которые придется вынести Уитни, и будут самым достойным для нее наказанием.

Клейтон горько проклял себя за то, что уважал ее целомудрие и не насладился этим прелестным телом, ожидая и надеясь, что она сама по доброй воле признается в своих чувствах к нему и согласится выйти замуж. Но теперь ему безразличны ее желания! С этого момента все будет так, как захочет он! Уитни может склониться перед его волей, или он заставит ее подчиниться, ему все равно!

Ровно десять минут спустя, переодевшись, Клейтон вылетел из дома и бросился в коляску. Он выдержал долгий путь назад в Лондон в попеременном состоянии ледяного спокойствия и едва сдерживаемого бешенства. Уже за полночь карета остановилась перед ярко освещенным домом Арчибалдов, где, очевидно, веселье было в самом разгаре.

— Подожди, я сейчас буду, — бросил он кучеру и, поднимаясь по ступенькам крыльца, ощутил, как бушующий в душе гнев превращается в ледяную решимость. «Своевольная, злобная, мерзкая девчонка наставила мне рога! Дрянь! Расчетливая, лживая самка!» — накаляясь, подумал Клейтон и устремился мимо изумленного дворецкого навстречу смеху и музыке.

Прохладный ночной ветерок освежал разгоряченное лицо Уитни. Девушка с ослепительной улыбкой делала вид, что внимательно слушает джентльмена, последовавшего за ней на террасу, куда она ускользнула в надежде побыть подальше от общего веселья. Несмотря на оживленное лицо, брови мрачно хмурились, а в глазах стыла боль. Уитни в который раз безнадежно оглядывала собравшихся в бальной зале, хотя было понятно, что уже слишком поздно и он не придет. Возможно, не получил ее приглашения или направился прямиком к ней, не заезжая в Лондон. Уитни вздрогнула, жалея сейчас, что написала тете Энн и предложила ей навестить родственников, поскольку Уитни все успела уладить. Следовало бы дождаться, пока Клейтон не известит, что принимает предложение.

Нет, все это неправда! Секретарь Клейтона прекрасно осведомлен о планах хозяина. Нет смысла обманывать себя; Клейтон предпочел тактично игнорировать ее записку. Негодование девушки уступило место глубокой обиде.

Уитни распустила волосы по плечам, поскольку Клейтон сказал, что такая прическа нравится ему больше всего. Она даже оделась, специально чтобы угодить ему, в изящное платье из кремового атласа, расшитое жемчужинами, словом, сделала все возможное, чтобы порадовать Клейтона, а он даже не счел нужным прийти или хотя бы отклонить ее приглашение.

Едва сдерживая слезы, Уитни пыталась убедить себя, будто мучительное разочарование терзает душу лишь потому, что она наконец набралась мужества сказать, что согласна выйти за него замуж… но раненое сердце подсказывало другое — она тоскует по нему. Умирает от желания видеть его улыбку, признаться, что сдается, что проиграла в этом поединке характеров, почувствовать силу его объятий, сладость поцелуев. Она надеялась, что сегодняшний вечер станет для них началом новых отношений.

Уитни сморгнула жгучую влагу, полная решимости хорошо провести хотя бы остаток испорченного вечера.

Клейтон сухо раскланялся с теми немногими гостями, которых знал, и обвел комнату взглядом хищника, готового наброситься на добычу. Заметив Дю Вилля с двумя бокалами шампанского в руках, идущего к дверям террасы, он проследил, куда тот направляется, и сцепил зубы в неистовой злобе — на террасе стояла Уитни, окруженная не менее чем полудюжиной поклонников.